ДРЕВО ЖИЗНИ - Страница 286

286

– А вот и ты! – приветствовал его Игорь. Он поднялся с травы и, пошатываясь, направился к нему, держа в руках глиняный кувшин.

– Присоединяйся к нам. Отличное вино, он протянул ему кувшин.

– Откуда оно? – удивился Владимир.

– Э! Здесь полным-полно винограда. Эти бестии, – он указал кувшином на фавнов, – оказывается, большие мастера по части выпивки.

– Послушай, больше не пей. Мне надо поговорить с тобой.

– Хорошо… Не буду… А ты? – он протянул ему кувшин, – может быть, выпьешь? Ну, как хочешь.

Игорь подозвал одну из женщин и отдал ей кувшин.

– Пойдем, поговорим, если ты настаиваешь.

Владимир с сомнением посмотрел на него.

– Может быть, в другой раз?

Игорь пошатнулся и, ухватившись за Владимира, едва устоял на ногах.

– Нет! – он икнул и снова пошатнулся. – Нет, давай поговорим сейчас…

Перемены, которые произошли с Игорем за последний месяц, были разительные. Владимир знал его всегда как исполнительного, смелого бойца своего отряда, не раз бывшего с ним в самых тяжелых и сложных операциях. Игорь участвовал и в похищении кардинала, и в разгроме базы неогуманистов на Куари. Он всегда отличался сообразительностью и решительностью в действиях. Создавшаяся обстановка, беззаботная жизнь в долине в окружении большого числа молодых и красивых женщин и веселых развращенных фавнов изменили его до неузнаваемости. Теперь ко всему этому добавилось пьянство.

Они подошли к берегу озера.

– Я сейчас… через пять минут буду в норме… – Игорь разбежался и нырнул в озеро.

– Смотри, не утони с перепоя, – крикнул ему вслед Владимир.

Вода в озере, которое пополнялось горными ручьями, была холодная. Игорь вынырнул метрах в двадцати от берега и поплыл. Через пять минут он, как и обещал, вернулся.

– Ну, я тебя слушаю. О чем ты хотел со мной поговорить? – спросил он, подходя к Владимиру и садясь рядом с ним на песок.

– Протрезвел?

– Почти. – Игорь лег на нагретый песок, закинув руки за голову, и приготовился слушать. – Было бы от чего пьянеть, вино слабенькое, – проговорил он, закрывая глаза.

– Ну, если ты уже протрезвел, то ответь мне: собираешься ли ты возвращаться к своим?

– Это в лагерь, что ли?

– А куда же еще?

– А что? Эта гадюка уползла?

– Не знаю. Но думаю, что нет.

– Тогда как, позволь тебя спросить, мы вернемся? Может быть, у тебя есть бластер, чтобы прикончить рептилию?

– Надо что-то придумать.

– Вот и думай! А я ничего не могу придумать. А потом…

– Что потом?

– Потом, здесь не так уж и плохо. Я бы сказал, даже очень неплохо! – он перевернулся и лег на живот, подставляя спину теплым лучам солнца.

– Сам посуди, командир, – назвал он Владимира по старой памяти, – мягкий ровный климат, обильная вкусная еда… женщины… ты только полюбуйся на них. Каждая из спасенных нами от кентавров могла бы быть на Земле кинозвездой. И притом они никогда не стареют! Мы с тобой, командир, попали в рай, который был когда-то утерян людьми. Чего тебе еще надо?

– И тебе не надоело это вынужденное безделье?

– Представь себе, нет!

– Не понимаю тебя.

– А что тут понимать? Скажи мне, во имя чего человек трудится?

– Как во имя чего? Да все, что мы имеем, создано трудом, в том числе и цивилизация.

– Вот-вот! Создано трудом. Следовательно, – Игорь окончательно протрезвел, – следовательно, – повторил он, снова ложась на спину и закидывая руки за голову, – мы трудимся для того, чтобы что-то иметь? Не так ли?

– Не совсем, но приблизительно так, – не понимая, куда он клонит, – согласился Владимир.

– Пусть будет приблизительно. Ты согласен, что труд должен иметь какой-то смысл?

– Естественно! Нет ничего хуже бессмысленного труда.

– Прекрасно! Ну а какой смысл труда здесь? Здесь мы имеем все, что нам необходимо. Тут так тепло, что можно обходиться без одежды. Не надо обрабатывать поля, чтобы иметь пищу. Любой труд, если смотреть в корень, сводится к тому, чтобы защитить свое бренное тело от холода и голода. Все остальное имеет производное значение. И коль нет этих двух великих начал: холода и голода, то и труд теряет смысл.

– Но так можно превратиться в животное.

– Совершенно верно! Ну и что? Вот ты говорил о цивилизации. А для чего она, "цивилизация"?

– Как, для чего?

– Вот я спрашиваю, какова конечная цель цивилизации?

– Могущество разума, человека… ну и…

– И? И что еще?

– Счастье человека…

– Правильно! Счастье! Ради этого счастья и создается цивилизация. Ну, а что делать, если я полностью счастлив? Мне не нужна техника цивилизации, ее машины, вычислительные устройства и тому подобное. Все, что мне нужно, я имею здесь. Следовательно, у меня нет причин желать каких-то изменений. Мне и так хорошо. Поэтому труд теряет свою цель, а следовательно, становится бессмысленным.

– Ты не прав. Труд является потребностью мыслящего человека.

– Слышал эту теорию. Возможно, она и верна. Но в ней опять-таки говорится об осмысленном труде, то есть таком, в результатах которого человек испытывает нужду. А здесь? Ну, в чем мы испытываем нужду? Скажи, и я с удовольствием начну трудиться, если буду знать цель своего труда.

– Постой! Ты что же, считаешь, что полное материальное обеспечение потребностей человека исключает его желание трудиться? Тогда ответь мне, почему на Земле люди довольно-таки богатые и всем обеспеченные продолжают трудиться, причем трудятся с полной отдачей сил.

286