ДРЕВО ЖИЗНИ - Страница 163

163

– Но опять-таки, вас ждет судебное преследование. Может быть, изменить фамилию, взять псевдоним?

– Что это изменит? Все равно имя автора станет известным из издательства. Напротив, мое имя придаст большую убедительность. Что касается судебного преследования, то я согласен примириться с решением суда, но думаю, что успею предоставить факты раньше, чем закончится судебный процесс.

– Вы предоставите убедительные факты? Каким образом?

– Я начну борьбу с мафией их же методами.

– Но тогда вы сами себя поставите вне закона.

– Во-первых, я буду действовать тоже законспирировано. Во-вторых, думаю успеть завершить дело раньше, чем меня схватят. Я иду сознательно на это, после тщательных размышлений. Человечество, естественно, не может пойти на нарушение законов, так как это грозит ему установлением беззакония. Это не вызывает сомнения. Но социальность всего человечества не пострадает от того, что кто-то в борьбе с беззаконием и в борьбе со смертельной угрозой для человечества на свой страх и риск встанет на путь беззакония против беззакония. Вы меня понимаете?

– Вы понимаете, что вы рискуете?

– Конечно! Если я успею, то человечество меня реабилитирует. Если нет, ну, такова судьба. Лейкоцит, пожравший болезнетворный микроб, сам погибает и разрушается другими лейкоцитами. Сыграю роль такого лейкоцита. Думаю, что успею в любом случае пустить в ход реакцию разоблачения, после чего заговор уже нельзя будет осуществить.

– А если вы погибнете раньше, чем что-то успеете?

– Вот поэтому я, собственно, и пришел. К вам, главе Совета. Чтобы вы знали. Чем черт не шутит! Все может быть. В таком варианте вам уже придется искать самому выход. Кроме того, я хотел, чтобы кто-то да знал об истинных целях, если обо мне начнет поступать сюда нелестная информация. Ну а потом… потом… знаете, я прошел хорошую школу и в космосе, и в СС, и так, за здорово живешь, погибать не собираюсь.

– Чем я вам могу помочь?

– Ничем. Оказывая мне с этого момента помощь, вы становитесь соучастником. Как частное лицо вы бы могли принять участие, но вы член Совета и его Глава. Так что исключается! Сообщать же о моем решении закон вас не обязывает, так как закона о недоносительстве у нас не существует.

– Еще чего не хватало! У нас демократическое общество.

– И его надо защищать. Прощайте.

– Прощайте. Да хранит вас Бог! Роман ваш мы опубликуем и, более того, поставим телефильм.

Они обменялись крепким рукопожатием и расстались.

После ухода Сергея Северцев задумался, как, не выдавая намерений Сергея, довести до членов Совета сведения о грозящей опасности.

НА БЕРЕГУ КУАРИ

На берегу Куари, одного из многочисленных притоков Амазонки, среди глухих дебрей сельвы стоял большой поселок. Он не был обозначен ни на одной, даже самой подробной карте. Сверху его покрывала густая маскировочная сеть. И если бы над ним случайно пролетел самолет или вертолет, летчики и пассажиры их ровным счетом ничего бы не обнаружили, кроме сплошной однообразной, как это кажется сверху неискушенному наблюдателю, сельвы.

В поселке жили люди самых различных национальностей. Здесь были немцы, французы, англосаксы, поляки, латыши, русские, итальянцы, негры. Их можно было бы назвать интернационалом, если бы это слово, объединявшее когда-то народы в борьбе за свободу, можно было применить к этому сборищу. Говорило это сборище в основном на английском языке, который уже лет двести стал языком международным, но каждая нация здесь вносила в общий лексикон свои собственные особые словечки. Ругались, впрочем, между собой только по-русски, справедливо считая русскую ругань самой богатой и выразительной. И если Лев Толстой и Достоевский для большинства этой публики были не больше известны, чем эскимосу Коран, то русская "мать" и сопровождающие ее пожелания пользовались огромной популярностью. До драк, впрочем, никогда дело не доходило, несмотря на довольно эмоциональный характер собравшейся в поселке публики. Стычки пресекались мгновенно и жестоко карались. Все это знали и держали кулаки и ножи при себе.

Но это была только одна часть населения. Другая, не менее многочисленная, отличалась в обращении между собой исключительной мягкостью. Эта часть населения большее время проводила под землей, у станков, и только иногда им позволяли появляться на поверхности, но и то под строгим наблюдением джентльменов из первой части населения.

В особых домиках, окруженных со всех сторон живой изгородью, жили женщины. Эта часть населения служила первой, скрашивая последней скуку, неизбежную в таких глухих местах, и тоску по оставленным в больших городах семьям.

Время от времени сюда ночью подходило судно и тихо швартовалось около замаскированного с воздуха причала. Судно привозило продовольствие, письма, сырье для завода и увозило готовую продукцию. Часто на нем прибывали люди. Мужчины и женщины. Их тихонько выводили из трюмов и вели в поселок. Каждого туда, куда ему было предназначено. Иногда некоторые из вновь прибывших проделывали свой путь не в тесных трюмах и тайных отсеках, а в удобных каютах на верхней палубе.

В такой удобной каюте и прибыл сюда два года назад Питер Лацис. Это был высокий худощавый брюнет лет сорока пяти, с сухим выразительным лицом, изрезанным ранними морщинами, и чуть-чуть прищуренными серыми глазами, которые настороженно глядели из-под обычно нахмуренных бровей.

Родом он был из Прибалтики, которую покинул шесть лет назад. Сначала работал в Германии, потом перебрался в Соединенные Штаты и поселился во Флориде. Сюда, на приток Амазонки, его затащил давний приятель Бэксон, который еще раньше уговорил его перебраться в Германию. Надо сказать, что Бэксон выполнял свои обещания и нашел для Лациса более высокооплачиваемую работу.

163